Индиана Голдштейн не любила опаздывать. Точнее, непунктуальные люди в понимании юной волшебницы были эгоистами, которых не заботило время других, а еще они явно не обладали необходимыми навыками тайм-менеджмента. Поэтому каждый раз, когда знакомые заставляли Инди ждать в кафе, ресторане или “у третьего слева почтового ящика”, она начинала названивать им, напоминая о своем присутствии. В общем, опаздывать Голдштейн не любила. Правда, сама это регулярно делала.

Так произошло и сейчас, когда Индиана наперевес с тяжелой спортивной сумкой и метлой бежала к тренировочному полю для квиддича, где уже как пять минут начался отбор в факультетскую команду. Не то, чтобы Инди была эгоистом или плохо управляла своим временем — девушка просто любила поспать и даже в такой важный день отлипнуть от подушки оказалось непросто. В конце концов, сон про главного героя ее любимого фильма сам себя не посмотрит.

Голдштейн сама пока не поняла, зачем идет в команду. Да, она всегда любила квиддич. Отец по выходным играл  в него со старыми (особенно в плане возраста, по скромному мнению Инди) друзьями, с детства научил дочь держаться на метле, да и среди предков у Голдштейн вроде бы можно найти спортсменов. Да и квиддич был больше, чем игрой. В родной школе Индиана влюбилась не в сам спорт, а ощущения, которые он дарил. Когда команда становится одним целым, чтобы добиться цели — разве не это самое главное?

В школе это было развлечение. Спортсмены дружили между собой, гуляли вместе по выходным и выезжали группой на матчи американской сборной, где можно было тайком выпить крепкий алкоголь и до утра запускать в воздух магические фейерверки. Ни в каком другом кружке, группе и даже на всем факультете не было такого духа единства, как в команде по квиддичу. Но Университет — другое дело. Здесь другие обычаи, другие цели и совсем другое положение дел. По крайней мере, так подозревала Инди.

Она много слышала о команде “Суприм”. Вихрем влетев в раздевалку и пробегая по коридорам, ведущим к выходу в поле, она даже узнавала лица игроков. Вот высокий амбал, местный загонщик, который в прошлом сезоне выбивал бладжером по несколько человек за матч. А здесь охотники, коронный прием которых заключается в жестком подрезании противника, чтобы выбить мяч из рук. Она из лучших команд УМИ. Одна из самых сильных.

— Прошу прощения за опоздание, помогала одинокой бабуле перейти дорогу. Вы бы видели беднягу, — Голдштейн, тяжело дыша, выскочила на поле и улыбнулась настолько невинно, насколько была способна. И пусть никого не смущает, откуда взялись бабули и дороги на территории Университета в такую рань. Инди хотела было продолжить, но осеклась, заметив на себе взгляды присутствующих. Кажется, она и правда опоздала, потому что смотрели на нее не особенно радостно. Ох уж эти британцы. Ну да ничего, в спортсмене же главное не пунктуальность?

Голдштейн пробежалась глазами по старшекурсникам и сразу же заметила капитана команды. Кристофер Бёрк. Даже не зная его по достижениям (кстати, достаточно грязным), главу сборища можно было бы легко распознать по убийственному взгляду. Взгляду, направленному точно в переносицу Индианы. Девушка выдохнула и сбросила спортивную сумку на землю, чтобы смело и не обращая ни малейшего внимания на возмущения остальных кандидатов подойти к Бёрку. Пусть она и не считала квиддич делом всей своей жизни, но выигрывать любила. Даже слишком.
Протянув ладонь в перчатке для рукопожатия, Инди повыше вскинула подбородок и вновь улыбнулась краем губ, — Привет, меня зовут Индиана Голдштейн, и я буду новым ловцом в вашей команде.

Говорят, что наглость — это второе счастье. Для Индианы оно было не только первым, но вторым и третьим. Может, вообще единственным на сегодняшний день. Сказать, что она станет ловцом, еще ничего не доказав, было вполне в духе Инди. Голдштейн никогда на самом деле не считала себя лучшей из лучших, наоборот — девушка уверена, что вокруг намного больше талантливых, красивых и умных людей, среди которых она всего лишь серая мышка. Но недостаток самоуверенности с лихвой компенсировался жаждой победы. Пьянящей, одурманивающей, текущей по венам Голдштейн уже много лет. Пусть она и не лучшая, но уж точно хочет быть ею. А значит, нужно бороться.

Усмешка, с которой девушку встретил Бёрк, заставила Индиану вынырнуть из мыслей и опешить. Ага, парень с вычурными туфлями, который не вовремя оказался рядом с перебравшей коктейлей на посвяте Голдштейн. Да и не просто рядом, а прямо перед девушкой-первокурсницей, из которой эти коктейли просились наружу. Все еще не опуская протянутую руку, Инди на момент закрывает лицо второй ладонью и смеется. Негромко, коротко, но смех сдержать совсем невозможно. Кто бы мог подумать, что ее вырвет на обувь человека, от которого теперь столько зависит?

— Можешь прислать мне счет за испорченные туфли. Прости, я была не в том состоянии, чтобы оценить их стоимость, — Голдштейн отвечает с улыбкой, уже пожимая сильную ладонь Кристофера. Можно было подумать, что парень лишь хорошо скрывает свои эмоции, но Инди показалось, что он и правда не злится. Никакой неловкости (впрочем, этого слова в лексиконе девушки не было), обиды. Она ведь даже не помнит, что было после того случая. Остается надеяться, что пострадали лишь туфли.

А еще он прав. В деле Голдштейн себя должна показать уже сейчас, поэтому девушка кивает капитану и отступает на пару шагов. Оглядывается вокруг, словно только замечая остальных кандидатов на место в команде, и невольно примечает беспокойную атмосферу. Некоторых из ребят она видела на посвяте. Кто-то уже тогда ей рассказывал о своих успехах в квиддиче, но сейчас каждый выглядел напряженным и сосредоточенным. Инди тряхнула головой, покрепче сжала в пальцах древко метлы и поднялась в воздух, неотрывно глядя на крошечное золотое пятнышко в руках капитана. Раз. Два. Три.

Все смешалось еще с первой секунды. Один из кандидатов подрезал второго, который мгновенно пропахал носом песок на поле. Другой едва не вылетел на трибуны, а еще двое просто врезались друг в друга. По крайней мере, это то, что успела заметить Голдштейн, пока ее саму не толкнул в бок какой-то амбал на едва дышащей метле. Снитч пропал из виду почти сразу, потерявшись в смазанных силуэтах игроков, слепо рыщущих по полю и пытающихся не столько поймать золотистый шарик, а навредить своим соперникам.

Инди всегда была быстрой. Самой быстрой в своей команде в школе, выигрывая за счет своей маленькой комплекции и резкого поведения на поле, которое противники не могли предугадать. Но здесь не было команды, которая слаженно действует одним механизмом. Не было игры, в которой можно положиться на своих товарищей. Здесь была лишь кучка студентов на метлах, готовых оторвать голову любому, кто покусится на их шанс стать частью одной из лучших команд Университета. Индиана высматривала снитч, пыталась выполнять свои коронные маневры, но толку от этого было мало — лишь одна нелепая попытка дотянуться до жужжащего крылышками мяча едва не увенчалась успехом, пока какой-то парень не протаранил Голдштейн. А затем раздался свисток.

— Гребаный цирк, а не соревнования, — Инди отплевывает песок, поднимаясь с земли и разыскивая взглядом метлу. Переживая за нее даже больше, чем за собственные конечности. Метла в порядке. С тихим стоном Голдштейн поднимается на ноги — целы. Шевелит руками, морщаясь от боли в плече, на которое приземлилась. Ну, подвижность сохраняется. Могло быть намного хуже. Девушка стряхивает с себя налипший песок, по привычке уже подсчитывая количество ссадин, и упрямо берет в руки метлу, хромающей походкой направляясь к капитану. Остается надеяться на второй шанс.

Внутри клокотала злость. Злость на себя, на отборочные соревнования, на капитана, который не слишком радушно встретил Индиану. На парня, который сбил ее на землю. Голдштейн тяжело дышала, едва ли не выпуская из носа пар, и сжимала древко метлы так сильно, что ногти впивались в кожу ладони. Глупо. Глупо и нечестно выпускать в воздух толпу неумех, ожидая, что они покажут свои умения. Голдштейн смотрит исподлобья на Кристофера, кидает яростный взгляд на победителя этого раунда и вытирает перчаткой пот со лба.

Обычная манера Инди невероятно хотела сейчас ответить Бёрку. Язвительно или вызывающе, смело или глупо — как угодно, лишь бы последнее слово не оставалось за тем, кто контролирует эту ситуацию. Больше всего на свете девушка не любила оставаться в нокауте. Но Голдштейн молчит. Берет себя в руки, напоминая, что сама виновата в ошибке, и хмуро выслушивает речь капитана. Вот сейчас он отправит ее домой, и Индиана уже высматривает взглядом свою спортивную сумку. Сегодняшний вечер явно не обойдется без бокала красного вина и коробки шоколадных конфет. А может, поискать здесь приличный бар?

Мысли уже затуманивают голову, пытаясь успокоить злость, когда Бёрк произносит ее фамилию. Голдштейн поднимает взгляд и непонимающе смотрит на Кристофера. Кажется, она задумалась и пропустила, как ее лично отчитывают? Или все-таки не послышалось?
— Что? — застыв в глупой позе, Инди начинает ловить на себе взгляды окружающих и вдруг громко смеется. Приступ смеха прекращается, когда Голдштейн замечает, что никому другому здесь не смешно. Откашлявшись и снова посмотрев на Бёрка, она заставляет себя успокоиться, — А, ты серьезно?

— Так точно, — с усмешкой, уже совсем не язвительной, произносит девушка после слов Бёрка. Вот и второй шанс. Под ребрами, во всем теле, словно разлившийся свинец заставил мышцы на момент расслабиться, потяжелеть, и Голдштейн села на песок. Команда уже поднялась в воздух, следуя за своим капитаном. Инди внимательно наблюдала за Кристофером, прищурив глаза от бьющего в них солнца, и даже не сразу заметила подошедшего колдомедика.

— О, нет, спасибо, — девушка мотает головой в ответ на предложение осмотреть ее ссадины, и касается пальцами своего плеча. По ощущениям всего лишь небольшое растяжение. Хромота в ноге скорее всего вызвана синяком, который останется на бедре, и пройдет почти сразу же. Ссадины и вовсе не вызывали беспокойства, их всегда можно обработать дома. Колдомедик непонимающе смотрит на Инди, и та улыбается краем губ, — У меня отец целитель. С пяти лет знаю, как вправлять вывихи и отличить сотрясение от похмелья. Я в порядке.

Колдомедик от безделья падает рядом с ней, и Голдштейн бесцеремонно вытаскивает у него из сумки мазь, чтобы обработать пару ссадин. Заняться-то все равно нечем. Пальцы умело касаются поврежденной кожи, от чего девушка морщится, но почти сразу успокаивают боль. Раз за разом взгляд девушки останавливается на Бёрке, который молниеносно передвигается в воздухе, успевая выкрикивать что-то угрожающее своим товарищам. Неизвестно, правда ли они боялись своего капитана, или это был лишь уникальный стиль лидерства. Голдштейн поняла уже сейчас — если попадет в его команду, то бояться точно не будет.

Время шло быстро, и тренировочный матч закончился, чего Инди почти не заметила. Она лежала на песке, сложив руки на животе и давая ссадинам подсохнуть, а сама почти задремала от скуки, когда на нее упала тень. Приоткрыв глаза, Голдштейн разглядела Кристофера и произнесла самую очевидную и глупую вещь, которая пришла в голову, — А ты неплохо играешь!

Бёрк совсем не казался грозным. Вопреки слухам, которые распространялись даже среди первокурсников, Кристофер выглядел, как справедливый, хоть и суровый капитан. Лидер, который не позволяет своей команде распускаться и объединяет всех в единое целое. Даже сейчас, сморозив глупость, Голдштейн уже знала — это воспримут нормально. А потому лишь искренне улыбнулась ответу старшекурсника и приняла его помощь, хотя обычно не упустила бы шанса показать свою самодостаточность. Инди сжимает сильную руку парня в своей и поднимается, отряхивая с формы песок. Что ж, самое интересное начинается.

— Всем привет, — чуть скованно, как при любом первом знакомстве, Голдштейн машет рукой членам команды Кристофера. Каждый из ребят называет свое имя и позицию в игре, девушка жмет руки игроков и чувствует приятный трепет где-то в грудной клетке. Вот она, команда. Самая настоящая. Некоторые из игроков перекидываются шутками, кто-то задает вопросы капитану и Голдштейн понимает, что готова сделать все, чтобы стать частью их группы. Стать еще одной маленькой шестеренкой в большом механизме.

Ребята вновь следуют за капитаном. Лицо каждого из них меняется с шутливого на серьезное, руки уже поднимают метлы, и Инди ничего не остается, кроме как следовать примеру остальных. Необъяснимый страх, этот совсем редкий гость для Инди Голдштейн, вдруг просачивается в сознание и заставляет пальцы трястись. Она ведь только час назад встретила Кристофера, но почему-то уже боится его подвести. Стараясь вселить в себя хоть немного уверенности, Голдштейн сосредоточивает взгляд на мечах, которые вот-вот выпустят в воздух, и бросается вперед.

Теперь все было совсем иначе. На поле вышла не толпа неудачников, а группа людей, точно знающих свое дело. Голдштейн невольно обводила взглядом игроков, которые мгновенно заняли свои позиции и начали обыгрывать тактики, известные только им. Никто никого не сбивает, никто никому не пытается мешать. Жужжащий золотой шарик виднелся на другом конце поля, и Инди бросилась к нему, но снитч оказался хитрее. Еще несколько минут погони, пока другие игроки оберегают ловца от бладжеров, а капитан выкрикивает команды. Голдштейн наконец вспомнила, за что полюбила этот спорт, и уже искренне наслаждалась происходящим.

Снитч, как и всегда, умело издевался над Индианой. То появляясь совсем рядом, то исчезая, он проносился по полу с небывалой скоростью. На какой-то момент Голдштейн забыла о других игроках, обо всем, происходящем вокруг, и перед глазами маячили лишь золотые крылышки. Вот он. Летит по прямой и останавливается, а Инди бросается за мячиком, даже не замечая рядом Бёрка. Рука, несмотря на боль в плече, вытягивается, чтобы схватить снитч, и Голдштейн чувствует, как врезается в капитана команды. Всего секунда, и они оба летят вниз, на злополучный песок, с которым девушка уже сегодня “поздоровалась”.

Инди открывает глаза и перед ними, как было совсем недавно, оказывается Кристофер. Только в этот раз наоборот — он был внизу, обеспечив Голдштейн мягую посадку. На несколько мгновений девушка теряется, пытается понять, что произошло, и вспоминает о снитче только, когда ладонь начинает что-то щекотать. Поймала. Все-таки поймала, и мысль о неловком падении напрочь пропадает из головы, оставляя только счастливую улыбку. Инди приподнимается и с восторгом демонстрирует Бёрку уже успокоившийся золотистый шарик, — Что скажешь теперь?