Если подумать, вечеринки волшебников отличаются от маггловских только сортами алкоголя, да и то не всегда, по всем же остальным пунктам - полное попадание. Будь у Оливии хотя бы тень такого желания, она бы непременно составила список, чтобы с важным видом ставить в нем галочки: дурацкие, но веселые конкурсы – есть, тысячу раз рассказанные истории, на ходу обрастающие подробностями – есть, перебравший бедолага, отправленный отсыпаться – есть, излишне раскованная девица, разве что не сожравшая пока что своего кавалера, которая вообще неизвестно откуда тут взялась – в наличии. По всему выходило, что вечеринка удалась, и девушка, влекомая общим настроением, перемещается от одной спонтанно организовавшейся группы до другой, втягиваясь во всеобщее хмельное веселье и активно причащаясь содержимым своего стакана. С каждым глотком сокурсники становились все лучше, а шутки – веселее, и если и был когда-то в ее жизни день, когда девушка готова была возлюбить каждого своего ближнего, то это, определенно, он.
- Хэй, Лив, присоединишься? – за карточным столом как раз пустует одно место и она, не задумывает, туда приземляется.
- Ну естественно. На желания?
Кажется, можно было и не уточнять. А еще лучше бы – не соглашаться, ведь за прошедший час весьма раздосадованной Оливии пришлось трижды исполнять чужие желания. Благо, не вошедшие в азарт сокурсники не придумали ничего лучше, чем раздобыть им еще немного алкоголя, рассказать самую позорную историю из жизни (она, поправив воображаемые очки, немедленно поведала, что однажды забыла, на какой именно странице в учебнике по травологии находится описание мандрагоры – статус зубрилы, как ни крути, нужно поддерживать, хоть бы и в шутку) и пожонглировать мандаринами, которые, спустя секунду, оказались на полу – акробатические этюды, в любом их виде, не были ее сильной стороной.
- Что же, придется признать неизбежное – мне сегодня чудовищно не везет. Поищу счастья где-то еще.
«Где-то еще» упорно не желало находиться – проклятый проигрыш выбивал из колеи сильнее, чем она сама могла бы ожидать. И ведь какая глупость эти карты – чистое везение, ничего больше! Вообще нельзя считать подобное соревнованием, а уж тем более принимать всерьез, но вот поди ж ты – мечется, словно подпаливший себе хвост тигр, из-за колоды зачарованных картонок. Нужно просто выдохнуть и найти себе более осмысленное занятие – вечеринка обещала затянуться до утра, успеет еще вернуть приподнятое настроение духа. В крайнем случае…
Что там будет в крайнем случае, Оливия не успевает додумать, заприметив участника событий, которого никак не ожидала увидеть. Воистину, чудеса – главный из известных ей зануд решил выползти из своей берлоги и присоединиться к человеческому обществу. Видение заросшего Фаррана, облаченного в медвежью шкуру и живописные лохмотья прочно обосновалось в ее сознании, наконец-то вытряхнув оттуда неудавшуюся игру.
И-де-аль-но.
И, пожалуй, можно сделать еще немножечко лучше – на ходу подцепив второй стакан, она бесцеремонно подхватывает парня под локоток, только чудом не залив его и себя сложносочиненной бурдой производства недоучившихся колдомедиков.
- Какие люди! Чем обязана? Или на улице потоп, а это – последний оставшийся целый дом? Миру требуется спасение? Ох, ну конечно требуется. За то и выпьем. И ты, кстати, тоже.
Стаканчик вручается адресату, Оливия расплывается в самой солнечной из всех возможных улыбок. Возможно, она немного сходит с ума, но присутствия этого чудака ей действительно не хватало.

- Каким-каким учебником? – переспрашивает девушка с видом оскорбленной невинности, - не богохульствуй. После того, сколько я над ним уже просидела, он должен был сделать мне предложение.
Дисциплина действительно давалась не так просто, как Оливии бы хотелось, но это только подогревало интерес, и, в итоге, о данной разновидности магии она знала все, что можно было отыскать в общем доступе и совсем немного больше, за что собой беззастенчиво гордилась, но на этот вечер имела совсем не учебные планы. Если все пойдет хорошо – на утро она проснется черте где и с жутким похмельем, и на этот случай у нее уже заготовлены контрмеры.
Сейчас же ей не хочется думать ни о чем: просто пить, веселиться, вспоминать глупые истории и совершать необдуманные поступки, и, что приятно, их тут таких – каждый первый, а коллективные безобразия всегда имеют совершенно особенный привкус.
- Недостаточно давно, я считаю.
В подтверждение своих слов она раскидывает руки в стороны и, словно канатоходец, проходится по прямой, подставляя пятку как можно ближе к кончикам пальцев и эксперимент, конечно же, можно было признать удачным, но все же хорошо, что под ногами не было пропасти – движения уже становились излишне размашистыми, да и внезапное и ненужное желание что-то доказывать сокурснику явно намекали, что Оуэн уверенно движется в сторону поставленной цели.
Мешанина в стаканчике, гордо прозванная коктейлем, отдает ванилью и, почему-то, хвоей, но это действительно не так плохо, как уже было. Самопровозглашенный бармен определенно набил руку.
- Я просто обязана тебе это показать! Тут есть потрясающая красота, а ты опять все пропустишь, если так и будем тут стоять!
Обычно она не была столь наглой – во всяком случае, не позволяла себе хватать сокурсников за руку и тащить, словно на буксире, если, конечно, для этого не была очень важная причина.
- Зря торопитесь! – слышится ей насмешливый, но беззлобный, голос, - та самая комната сейчас занята, голубки.
Ей необходимо несколько секунд, чтобы осознать, на что именно намекал шутник. Еще секунда – чтобы покраснеть. И еще несколько мгновений, чтобы запустить в довольно ухмыляющуюся физиономию:
- Дантисимус
Вреда от подобного заклинания не будет, а если кто-то до сих пор не знает, как его отменить, то это сугубо его личные, никак не касающиеся Оливии, трудности. Ей же подобный способ выплеснуть раздражение принес колоссальное удовольствие.
- Не слушай идиотов, - оправдываться она все же начинает, присовокупив к этому виноватую улыбку. – Там ель. Огромная! И вся мерцает. Не знаю как ты, а я все детство о такой мечтала. И как знать, если ты себя хорошо вел в этом году, может и подарок отыщется…но это вряд ли.
Она записывает себе пару очков за то, что сдержалась, и не показала Фаррану язык. Но Мерлин знает, если уж кто этого и заслужил, так это именно он.

На заявление о своей жестокости Оливия отвечает ангельской улыбкой и недоумевающим взглядом. Им всем было известно, что у каждого поступка есть последствия, разве что для шутника они наступили немного раньше, чем принято считать.
Прежде, чем зайти в комнату, она бдительно осматривает потолок: в начале вечера им всем показалось забавным зачаровать веточку омелы возникать то тут, то там, вынуждая стихийные парочки прилюдно целоваться. И, не будь рядом Фаррана, идея до сих пор казалась бы достаточно неплохой, однако недостаточное количество алкоголя в крови вынуждает соблюдать меры предосторожности, но недостаточно полные, чтобы сообщить о возможной угрозе сокурснику. Девушке почему-то кажется, что он и сам знает: привычка постоянно натыкаться на его задумчивую физиономию, в этот раз играет против нее.
- Ты уже дважды за вечер заявил о моей жестокости, - невинно замечает Оуэн, поворачиваясь к парню лицом, а спиной подпирая дверь, отделяющую их от обещанной ели. – Рискни еще раз, и станешь ее жертвой.
Корчить злодейское выражение лица она даже не пытается, лишь заговорщицки подмигивает – и затаскивает их обоих в царство Ели. Кто бы что ни говорил, а праздник без этого дерева – обычная попойка в честь конца года. Оливия рада, что шантажом и угрозами, а где-то обещаниями безвозмездной помощи, убедила оставшихся студентов пристроить ее сюда. Декор, справедливости ради – даже близко не ее заслуга. Чувство вкуса у Оуэн начисто отрубалось, когда нужно было согласовать больше трех элементов на пространстве, превышающем площадь стола. Зато организовать рабочую площадь, это всегда пожалуйста, но тратить ресурсы мозга на развлечения – увольте.
Восхищенное выражение лица Морана окончательно убеждает девушку, что недавние споры велись не зря. Может их таких, на весь курс, всего двое, но от того ценнее моменты внезапного единодушия. Она чуть сжимает ладонь, полностью разделяя его восторг.
Под деревом – целая гора подарков, некоторые бутафорские, чтобы добавить масштабности, другие предназначались вполне реальным людям. До полуночи еще далеко, поэтому большинство из них в целостности, но зоркий глаз Оливии замечает образовавшиеся пустоты в некогда безупречной расстановке коробочек и свертков.
- Знаешь  что, Фарран, - улыбается она за этот вечер чаще, чем за весь предыдущий год, и сложно сказать, что тут первостепенно: закончившаяся учеба, ощущение праздника, или неограниченный алкоголь, - а ты, оказывается, можешь быть нормальным человеком.
Она слабо, чтобы не расплескать содержимое, чокается с его стаканчиком, и отпивает, завершая этим импровизированный тост.

- Не зазнавайся, ты все еще высокомерный осел, - девушка лениво, почти нараспев, тянет слова, заинтересованно разглядывая стоящего рядом сокурсника, не иначе как надеясь отыскать длинные уши, грустные глаза или серую шерстку. Выявить, к своему сожалению, удалось только один пункт из списка, - но эволюция безжалостна. Добралась даже до тебя.
Ей, впрочем, даже не хочется затевать очередной раунд обоюдно любимой и раздражающей обоих забавы «кто кого переспорит», так что ответные шпильки выходят дежурными, без необходимого для начала спора огонька.
Просто Лив уже не представляет, что когда-либо сможет общаться с этим парнем по-человечески.
- Что я слышу? – Наиграно возмущается она, карикатурно прижимая руку к груди. Справа, что несколько портит трагический эффект, но кому сейчас не наплевать на подобные мелочи. – Ты решил использовать бесчестные методы? Споить коллегу? А как же здоровая конкуренция?
Оливию нисколько не смущает, что она уже какое-то время успешно спаивается, справляясь без чужого вмешательства, а раз уж теперь появился благовидный повод спихнуть свои слабости на чужие плечи, почему бы им не воспользоваться.
- В общем, - шекспировские паузы ей никогда не удавались, но девушка не оставляет попыток освоить это замысловатое искусство, - где-то тут, - она делает широкий жест рукой, подразумевая то ли комнату, то ли весь дом, то ли целый Лондон, - скрывается твой подарок.
Насколько компрометирующим будет признать, что она его действительно выбирала? Даже немного старалась угадать, что может порадовать дражайшего однокурсника, кроме пары подков да мешка овса, и при этом не сорваться в банальность вроде вычурного пера, подставки под книгу или откровенную издевку в виде шара-напоминалки. Задача почти невыполнимая, но Лив, даже на свой придирчивый взгляд, справляется настолько хорошо, насколько позволяют стесненные недостатком времени и фантазии обстоятельства.
- Но поскольку ты решил загубить мою карьеру в самом ее начале, - она якобы виновато улыбается, - ни как он выглядит, ни что внутри я тебе не скажу.
Кивнув для убедительности, она проворно отступает на пару шагов назад, дабы не попасть под коварно подбирающуюся к ним омелу.

Глядя на демонстративно опустошающего стакан Морана, Лив думает, как же просто, при некоторой сноровке и минимальном желании, было бы развести его на «слабо», и какая радость, что оба они, следуя странному и почти негласному кодексу чести, никогда ранее не применяли этот опасный навык друг на друге.
Это только в чужих историях парочка не знающих чувства меры умников – веселое приложение к учебным будням, на деле же это легко могло обернуться сущим кошмаром и для преподавателей, и для студентов, и для них самих. Пришлось бы проводить переговоры и обсуждать условия мирного сосуществования.
Как же хорошо, что раньше они не встречались в столь мирной и располагающей к дуралейству обстановке. Что будет дальше, однако, уже более интересно: смотреть на давнего друга-соперника как на воплощение занудства уже не выйдет, и Лив уже подумывает, как бы направить его доселе спящие резервы на благое дело насыщения собственной жизни приключениями.
Фаррану удается отвлечь девушку лишь поистине сенсационным заявлением.
- Я? Не удивлюсь? Что ты, ну не знаю, человек, а не новый вид магической нечисти? – она отмахивается рукой, словно разгоняя облачко дыма, - нет, ну что ты, совсем, ни капли, ни секундочки не удивлюсь. Я охренею.
Предложение поискать подарки до официального часа их открытия кажется Оливии удивительно удачной идеей, кроме одной небольшой загвоздочки.
- Тут вот какое дело, коллега, - начинает она наиболее институтским тоном, - я, как вы могли заметить, присутствую на этом празднике жизни несколько раньше. Более того – еще до его начала. И не страдаю расстройствами памяти. Поэтому мне точно известно, что вон того свертка, этой коробочки и тех трех симпатичных пакетов не было, когда вся окружающая нас красота создавалась под моим неусыпным контролем. – Она шумно выдыхает, словно действительно устала толкать эту речь. – Так что шансы не равны. Исходя из этого, у нас есть ровно два выхода, - для наглядности она даже оттопыривает средний и указательный пальцы и шевелим ими на манер заячьих ушек, чтобы уж точно привлечь внимание. – Первый, более позорный и интересный: вручить их лично и прямо сейчас. Второй, более щадящий: дождаться, когда это будут делать все и не…кхм…палиться. Тебе, конечно, выбирать, но я хочу свой подарок прямо сейчас.
Лив произносит это голосом избалованной принцессы, которой прямо сейчас, посреди зимы, понадобилась корзина подснежников, но сдабривает сказанное самой располагающей, из всего своего немаленького арсенала, улыбкой.
- Ну пожалуйста?
Наскоро зачарованный стакан сиротливо парит в воздухе, а она молитвенно складывает руки на груди и выжидательно заглядывает в глаза парню.

«Но раз ты так хочешь,» - самая распространенная фраза, которую ей приходилось слышать от Морана.
Странноватый, отстраненный мальчишка с очень грустными глазами ровно так же соглашается на ее уговоры и, под покровом ночи, ускользает из факультетской спальни, чтобы исследовать тогда еще новую, скрывающую десятки тайн, школу. В тот раз, впрочем, все закончилось катанием на лестницах: Лив, еще недавно и не помышлявшую о колдовстве, любое его явное проявление приводило в дикий восторг.
«Раз ты так хочешь,» - соглашается очаровательно-неуклюжий подросток в кофейного цвета свитере, который, каким-то чудесным образом, кажется ему одновременно и слишком большим, и слишком коротким. Или, возможно, со свитером все отлично, а картину портит выглядывающая из-под него рубашка. Оливию это тогда совсем не интересует, потому что прямо сейчас, немедленно, ей нужно сварить слишком сложное для сольного исполнения зелья, чей рецепт парой минут ранее был вычитан в библиотечной книге. «Потому что ты один достаточно умен, чтобы все не запороть,» - приводит она в качестве последнего аргумента. Как будто ему самому не было так же любопытно.
Раз она так хочет, а, разумеется, не из-за того, что дух праздника действует даже на этого мрачного Гринча, они все же идут по сложному пути дарения подарков. Оливия проявляет чудеса такта и никак не комментирует происходящее, щадя самооценку Фаррана. Тоже, своего рода, рождественское чудо.
Обертку она рвет с варварским удовольствием, устилая разноцветными кусочками пол – уютное шуршание, словно запах чрезвычайно аппетитного блюда, только подогревает ее любопытство.
- Да это же… - девушка увлеченно перелистывает ежедневник, чтобы в полной мере оценить все внедренные туда модификации, и находит их восхитительными. Просто, функционально, без каких-либо раздражающих финтифлюшек. И обложка, в фоновом ее состоянии, глубокого синего цвета. – это чудесно. Сам зачаровывал? Просто здорово. Нет, правда, мне все нравится. Не поверишь, мой закончился три дня назад, а за новым никак не выберусь. Ты спас меня от хаоса.
Она продолжает нахваливать парня по двум причинам: во-первых, он действительно заслужил, угадав с подарком, во-вторых, очень уж примечательно смущался, и не воспользоваться столь редким шансом Оливия просто не могла. Впрочем, даже ее красноречию есть пределы.
- Моя очередь, да? – настает ее очередь неловко улыбаться, приманивая из недр царь-дерева узкую длинную коробочку, обернутую в золотисто-коричневую бумагу. – В общем…с новым годом тебя, Фар.
Девушка делает пару шагов вперед, вкладывая подарок ему в руки, и, едва коснувшись губами щеки, целует, а после кивает на зависшую над ними омелу.
  - Что поделать, кругом ловушки, - все  еще смущенная, она разводит руками. – Ну? Открывай, это знаешь…волнительно.
Забавно, что мыслили они, в целом, в одном направлении: в ее коробочке – простые, на вид, часы. Серебристый корпус, темный кожаный ремешок, разборчивый циферблат, и все та же, как выяснилось, необходимая им функция напоминания о важных делах.
Помешанные на контроле маньяки, не иначе. Но Оливию это почему-то успокаивает.

Она угадала.
Это осознание приносит чувство спокойного удовлетворения: как же могло быть иначе, ведь они знакомы прорву времени и, хочешь - не хочешь, начнешь подмечать чужие привычки, и, вместе с тем, щемящего, детского восторга – ему действительно, неподдельно нравится, и на обычно сосредоточенной физиономии проступает искренняя, чрезвычайно идущая парню улыбка.
Весь этот коктейль пьянит куда лучше недавних алкогольных экспериментов сокурсника и напрочь отбивает смущение от ритуального поцелуя под зачарованной омелой.
Девушка едва ли не прыгает от распирающего ее чужого счастья.
Прямо как настоящий праздник. И, если задуматься, все эти люди – почти ее семья. Во всяком случае, в их окружении она проводит куда больше времени, чем в обществе родителей.
Она хвалит тебя за то, что выбрала именно серебристый цвет: на смуглой коже Фаррана смотрится просто идеально, и совсем не нужно обладать задатками стилиста, чтобы это понять.
Или ему просто идет улыбаться.
Совершенно точно идет – думает Лив уже в его объятиях. Крепких, теплых – сердце предательски ёкает, пропуская удар.
Поддерживая иллюзию выражения дружеской благодарности, она закидывает руки за шею парню, и на языке уже вертится в меру язвительный ответ…
…губы у него тоже теплые. С привкусом вина и специй. Голова кружится, в чувствах – полный сумбур с преобладанием ужаса и восторга.
Хотела ли Лив этого? Безумно.
Поэтому, пусть это и глупость, пусть внезапное влечение навеяно пуншем, счастьем, да призрачным мерцанием не ей развешанных огоньков, на поцелуй девушка отвечает. Жар его ладоней пробирает сквозь легкое платье – впору грустно вздохнуть об обязательных в Хогвартсе мантиях. Было бы не так интимно. Не так близко. Да что же она творит?
Подвешенный рядом стакан, лишенный ее контроля, падает, расплескав немногочисленное содержимое.
Двери – без грохота – открываются, являя собой несколько особенно нетерпеливых сокурсников. В самом деле, не только же им должно быть невтерпеж получить свои подарки.
- А я говорил? Ты должен мне пятерку!
А она ведь хотела зачаровать двери. Забыла, увлекшись перепалкой.
На губах – все еще его тепло. Лив, словно не веря, поднимает глаза на Фаррана. Удачливый шутник остается без должной кары.
- Да, и правда, - объяснение столь простое и понятное, что она даже не проверяет услышанное. Омела так омела. Шальное растение, как ей думается, соединило не одну случайную парочку на этот вечер. Особенным заклинанием вероятность ее полета над играющими в бутылочку была увеличена втрое.
Все правильно.
- Ну, - она отступает на пару шагов, мягко, шало улыбаясь: немного пьяная, отчасти смущенная, взволнованная и счастливая, - мой подарок на руку не застегнешь, - приподнимает зажатый в одной руке ежедневник, чтобы напомнить, о чем вообще идет речь, - пойду спрячу. У меня сумка в гардеробной. Ты развлекайся, я скоро подойду.
Вдох. Выдох.
Ровно пройти между заговорщицки улыбающимися сокурсниками.
Вдох. Выдох.
Чуть быстрее там, где никто не видит.
Вдох.
Скрыться в царстве курток, пальто и сумок. Найти свою. Со второй попытки, дрогнувшей рукой отщелкнуть застежки, чтобы надежно спрятать подарок в ее недрах.
Выдох.
Лив опирается в стену руками, на миг прикрывая глаза.
Ничего не случилось. Ни-че-го.
Успокоить частящее сердце. Он, наверное, даже не придал этому значения.
Вдох.
Новая порция пунша точно облегчит ее существование. И можно попробовать сыграть в карты. Теперь точно должно повезти.
выдох.

Ей удается отдышаться. Удается убедить себя, что поцелуй – не больше, чем приятный пустячок, следствие недавно выпитого, созданной атмосферы, вспыхнувшего понимания, происки домовых эльфов, временное заклинание помрачения создания -  уж точно не стоит принимать это всерьез.
Тем более, Моран всегда смотрел только на Роз.
Девушка вздыхает, проводя руками по волосам. Прическа не нуждается в корректировке, но ей нужно потянуть время, чтобы оправдать свое здесь присутствие.
Еще раз вздыхает.
Выйти, накачаться пуншем, ввязаться в какой-нибудь глупый конкурс, возможно, с треском его провалить. Чтобы был более весомый повод чувствовать себя дурой.
Сердце успокаивается. Разум перестает штормить. Все нормально, Олив, все хорошо.
Через секунду девушка уже улыбается. Все же праздник.
— Олив, ты здесь?
Ох, какого лешего ему-то здесь нужно?!
Раздражение выходит каким-то…ненатуральным. Словно она сама пытается убедить себя, что хочет его испытывать.
- А где же еще мне быть, - отзывается девушка несколько ворчливо, - минуты не прошло, - где-то за пеленой чужих курток целеустремленно, но непонятно зачем, шелестит Фарран. – Тебе что, страшно одному? Могу водить за руку.
Зачем-то они очень близко. Здесь довольно тихо, нет необходимости стоять нос к носу, чтобы просто расслышать чужую речь. Это…будоражит. И злит, потому что не имеет смысла. Она вопросительно вскидывает бровь, ожидая хоть каких-то объяснений для его странного поведения.
- Не было? – Переспрашивает, словно узнала, что у человека три почки и на пару конечностей больше: удивленно и с долей скептицизма. Что-то в озвученной фразе кажется ей неправильным, но Оливия пока не определилась, что именно.
Освоил ли Фарран невербальные чары? Выходит, что да, иначе нет ни одной внятной причины, по которой она стоит, не двигаясь, и словно растеряв значительную часть словарного запаса.
Она слышит все предельно четко, но осознает со значительной задержкой. Слишком уж это кажется странным.
С чего бы ему?
С чего бы ей делать те незаметные, но более чем реальные пол шага вперед – прямо в объятия Фаррана.
Нет, ноги не подкосились, но по спине ощутимо проходит волна мурашек.
Успокоившийся было пульс снова бьется в кончиках пальцев.
Лив в целом чувствует себя самую малость обдолбавшейся: происходящее кажется немного нереальным и, вместе с тем, предельно четким.
Она даже чувствует его дыхание на своей щеке.
Прежде чем…
Мех на чьем-то воротнике щекочет ей ухо, да и вообще в окружении курток довольно жарко, тесно и неудобно, только все это теряет какое-либо значение, когда он вновь ее целует.
Совершенно не нежно. Без капли трепета.
Потрясающе жадно.
Лив сама приникает ближе, зарываясь пальцами в темные волосы. Как ей давно хотелось. Мерлин, если бы он только знал, как давно ей этого хотелось.
Слепой осел, вечно смотревший в другую сторону. Идиот. Кретин.
И как же это восхитительно сладко. Его прикосновения словно жгут кожу. Хочется разом очень много, и лишь небольшая часть из этого укладывается в рамки приличия. К счастью, поцелуй не длится слишком долго, а девушке удается сохранить хоть немного здравомыслия.
Лив шумно выдыхает, облизывая губы кончиком языка.
У него очень светлые глаза – раньше она не обращала на это внимания.
- Очень…неплохо…для ботаника.
Просто чтобы сказать что-нибудь. Чтобы разрушить это напряжение.
Абсолютно провальная попытка.